Роммель и Командующий, "Гвоздика" и БРДМ
Командующий Тобрукским округом генерал Салех Абу
Хаджар хорошо относился к русским вообще и к нам в частности. У нас никогда не
было проблем с организацией встреч с ним, мы просто проходили в приемную и,
если он был на месте, заходили к нему в кабинет. Именно Салех отдал приказ о
постановке всей группы на довольствие, из-за чего мы просто не знали, куда
девать продукты, машины приходили
ежедневно с мясом, овощами, фруктами. Кстати, ККК категорически запретил
говорить об этом кому бы то ни было, боялся нашего Главного. Уже потом
выяснилось, что все ливийские офицеры округа в Тобруке получали денежную
надбавку за удаленность и пустынный характер местности, а также тот же паек.
Так что нас просто уравняли с ними. Да и боялся он зря. Через пару лет новый
Главный специалист, генерал Харитонов, узнав об этом, просто выразил свою
признательность и благодарность командующему за заботу.
Генерал Салех был родом из Тобрука, точнее из
исторического района Мармарика. Ближе к
границе с Египтом лежит область Абу
Хаджар, шейхом которого и был наш генерал. Взаимоотношения у меня с ним были
сначала официальные, хотя встречались мы довольно часто, как правило, 2-3 раза в неделю, а то и
чаще. Но однажды произошел прорыв,
благодаря которому мы с ним перешли на более тесные личные отношения, которые
вылились в прочную дружбу. Генерал отсутствовал пару недель, говорили, что он в
командировке. После возвращения он пригласил нас в кабинет, уже не помню, по
какому вопросу. В ходе беседы нам принесли кофе, а генерал протянул мне пачку
сигарет: «Закуривай, Владимир». Сине-белая пачка с золотым парусником была мне
хорошо знакома – йеменские сигареты «Камаран», получившие малую золотую медаль
на Лейпцигской ярмарке и признанные лучшими сигаретами 1986 года. Мои йеменцы
всегда привозили мне пару блоков в Одессу. Поблагодарив генерала, я совершенно
без всякой задней мысли спросил его:
«Как Каир, эфендум?» Если ты
помнишь, обстановка на границе с Египтом была на грани войны и такой вопрос
ошеломил генерала… «Почему ты
спрашиваешь о Каире?» «Сто процентов сигарет «Камаран», выпускаемых табачной
фабрикой в Ходейде, Йемен, закупается Египтом…»
Генерал молча смотрел на меня, постукивая пальцами
по крышке стола, потом, слегка понизив голос, произнес: «Ты слишком много
знаешь, Владимир». Ход его мыслей мне был ясен, я уже говорил тебе, что каждый
ливиец считал каждого переводчика офицером КГБ или ГРУ, т.е. «шпионом»,
возражать или доказывать обратное было бесполезно. Поэтому я просто кивнул
головой: «Благодарю вас, эфендум, служба такая. Но это, - я указал на коробку
сигарет, - общеизвестный факт». Генерал
опять помолчал, потом спросил: «Ну, а из наших… или из ваших кто-нибудь знает
об этом?» «Вполне возможно, хотя я не уверен. Если и узнают, то только не от
меня…» «Ты интересный человек, Владимир, хотел бы познакомиться с тобой
поближе». «К вашим услугам, эфендум. Лейлян
ва нахаран…» («И ночью, и днем…»)
Генерала понять было легко. Уехал с секретной
миссией в Египет, вернулся – и такой прокол на пачке сигарет, да еще перед
русскими. Контрразведку он вряд ли будет подключать, мы и так все сидели под ее
плотным колпаком, поэтому генерал сам решил разобраться. И разобрался, да так,
что мы стали друзьями. После отъезда ККК генерал стал все чаще приглашать меня
к себе домой, где мы, сидя в его библиотеке, говорили обо всем, найдя
практически сразу же общий интерес – история вообще и военного искусства в
частности. Особую роль в этом сближении сыграл фельдмаршал Роммель…
Здесь я должен опять несколько отвлечься, иначе ты
многое не поймешь, впрочем, и я сам не до конца еще все понимаю. Какие-то
странные зигзаги судьбы, впору действительно поверить в мистику или в рок или в
Высшую верховную силу, толкавшую меня и
толкающую по сей день в одном, только ей известном, направлении. Я уже говорил
тебе, что не знаю, кто и когда изменил мои настроения и планы, в результате
чего я очутился в ВИИЯ, хотя я не просто не хотел поступать, а был
категорически против него. Но рок привел меня именно в ВИИЯ, затем на Ближний
Восток и, наконец, в Тобрук, о чем я сегодня не жалею.
Я не рассказывал тебе о том, как я закончил школу?
С боем! В одиннадцатом классе меня НЕ допускали к выпускным экзаменам!
За неделю до них нам устроили так называемое «тренировочное сочинение» в
качестве подготовки к сдаче экзамена по русскому языку и литературе. Посадили
на шесть часов в классе и пиши… Я и написал… Не помню уже, как называлась тема,
что-то вроде «В жизни всегда есть место подвигу». Я писал о фельдмаршале Эрнсте
Ойген Йоханнес Роммеле, командующем германским Африканским корпусом в Северной
Африке, который с малыми силами буквально за недели вымел англичан из Ливии.
Роммель – выдающийся полководец, использовал пространство ливийской пустыни
самым эффективным образом, заслужив прозвище «лис пустыни». Кстати, полководец
это тот кто «полки водит»… Начав военную
службу в 19 лет еще до первой мировой войны, заслужив все самые почетные
награды Германской империи и рейха, лишенный чувства «генеральского снобизма»,
он оставался солдатом, не боявшимся лично проводить рекогносцировку на переднем
крае, забираясь иногда в расположение английских войск, принимая единственно
верные решения. Одним словом, эта была ода Роммелю-воину. 22 июня
На следующий день после этой репетиции, в
присутствии самого директора школы Михаила Борисовича Ценципера (в переводе с
идиша «ценципер» означает «десять козлов», что он и успешно доказывал…), меня исключили
из комсомола. Ценципер очень эмоционально говорил о том, что человек,
«восхваляющий нацистского преступника», оскорбляет память миллионов погибших на
фронтах войны советских солдат, а потому просто не имеет никакого морального и
иного права быть членом этой организации. Мои возражения о том, что Роммель был
не преступник, а солдат, погибший в 1944 году, скорее всего, ликвидированный
нацистами по подозрению в участии в заговоре против Гитлера, во внимание не
принимались. Но здесь Ценципер сделал ошибку – чтобы показать всю «мерзость
моего падения», он зачитал мое сочинение во всех 11-х классах (у нас их было
4), сделав тем самым мне рекламу, сделав тем самым меня героем дня в глазах все
учеников. Сочинение им понравилось, в нем никто не увидел «восхваление
нацистского режима», главной его составляющей была военная и только военная
тематика. И когда директор объявил официально о том, что он меня не допускает к
экзаменам, все старшие классы просто взорвались. Ни до, ни после этого я не
слышал, чтобы все ученики старших классов (а к нам присоединились еще и десятые
классы) объявили забастовку, бойкот занятиям и, страшно даже выговорить, отказ
от экзаменов. Интересно, что преподаватели истории, русского языка и литературы
поддержали нас (у них, как я потом узнал, были свои счеты с Ценципером). В
результате такого дружного и мощного выступления я был допущен к экзаменам и
благополучно получил аттестат своей зрелости. И было это в 1966 году…
Я рассказал все это генералу Салеху, который, как
я уже где-то упоминал, был доктором исторических наук, и основная масса его
работ была посвящена именно Роммелю! (Опять роковое совпадение?) Более того,
генерал – единственный в мире историк, которому семья Роммеля позволила
работать с документами фельдмаршала, хранящимися в семейном архиве. Доверяли и
уважали. Генерал подарил мне свою книгу с исследованиями хода кампаний Роммеля
в Северной Африке с дарственной надписью
и рассказал о том, как он стал историком. Такое удивительное совпадение
интересов сразу перевело наши взаимоотношения на качественно новый уровень,
который сохранился до конца моей командировки в Ливию.
Через Мармарику, в которой расположен Тобрук и
личный феод генерала - район Абу Хаджар,- несколько раз прокатились
ожесточеннейшие бои между Африканским корпусом и английской армией. Вот краткая
хронология боев в Тобруке:
Ø 22 января 1941 года –
итальянские войска после 9-дневной осады сдались австралийской дивизии из
состава английских войск на Ближнем Востоке. Взято 30 тысяч пленных, 236
орудий, 37 танков. Следует отметить, что итальянцы превратили Тобрук в
крепость, до сих пор там остались сотни бетонных казематов, дотов, подземных
штабов, казарм, складов, госпитали, огневые позиции артиллерийских батарей…
Ø 11.04-10.12.1941 года –
войска германского Африканского корпуса под командованием генерал-лейтенанта
Роммеля высадились в феврале 41 года в Триполи и, не дожидаясь подкреплений,
атаковали англичан, освободив Бенгази, Зеленую гору, выйдя к Тобруку уже 11
апреля (а это порядка
Ø 19.06-22.06.1942 года – Вновь
Африканский корпус вышел к Тобруку и в результате стремительного штурма овладел
городом и портом за сутки. Части 2-й южноафриканской дивизии под командованием
генерала Клоппера сдались в плен (33 тысячи человек)
Ø 13.08.1948 года – в
результате общего наступления английских войск Тобрук был освобожден
окончательно.
Остатки разбитой боевой техники встречались
повсюду, только на территории Абу Хаджара их было несколько сотен. Молодой
Салех вместе с друзьями изучил их практически все, это дало ему мощный толчок
для увлечения историей и военного дела. А потом история неизбежно вывела его на
Роммеля, изучению которого как полководца и как личности он посвятил свою
жизнь.
Чтобы ты хорошо представила себе Роммеля, привожу
ниже пару цитат.
Уинстон
Черчилль, выступая в
Палате общин, сказал: «Мы имеем перед собой
весьма опытного и храброго противника и, должен признаться, несмотря на эту
опустошительную войну, — великого полководца».
Британский главнокомандующий
силами на Ближнем Востоке генерал Окинлек летом 1941 года издал следующий уникальный
приказ, не имеющий аналогов:
Всем командирам и начальникам
штабов
От: Главнокомандующего
Существует
реальная опасность, что наш друг Роммель станет для наших солдат колдуномили
пугалом.
О нём и так уже говорят слишком много. Он ни в коем случае не сверхчеловек, хотя он очень
энергичен и обладает способностями. Даже если бы он был сверхчеловеком,
было бы крайне нежелательно, чтобы наши солдаты уверовали в его сверхъестественнуюмощь.
Я хочу, чтобы вы всеми возможными способами развеяли представление, что Роммель
является чем-то большим, чем обычный германский генерал. Для этого представляется
важным не называть имя Роммеля, когда мы говорим о противнике в Ливии.
Мы должны упоминать «немцев», или «страны Оси», или
«противника», но ни в коем случае не заострять внимание на Роммеле.
Пожалуйста,
примите меры к немедленному исполнению данного приказа и доведите до сведения
всех командиров, что с психологической точки зрения это дело высочайшей
важности».
Таким был легендарный маршал Роммель, таким его
видел генерал Салех, для которого Эрнст Роммель стал настоящим кумиром. А мой
рассказ об аналогичном увлечении, пусть временном, но имевшим место в моей
жизни, стал тем «золотым ключиком», который открыл мне дверь к генералу, как в
прямом, так и в переносном смысле. Генерал Салех Абу Хаджар полностью сбросил
свою официальность и оказался романтичным, очень приятным в общении человеком,
увлеченным историей больше, нежели текущими командными делами.
А обстановка на границе продолжала ухудшаться.
Разведуправление штаба округа получало информацию от своей агентурной разведки
с территории Египта непосредственно из лагерей вооруженной оппозиции. Здесь
надо пояснить одну немаловажную деталь. Граница между Ливией и Египтом, идущая
от Средиземного моря по прямой на юг до Судана, почти поровну разрезала племя
Убейд, которое веками контролировало Мармарику. (Генерал Салех сам принадлежит
этому племени, а я, примерно через год после этих событий, был внесен в так
называемый «семейный паспорт» шейха шейхов племени, который живет недалеко от
Тобрука). А племенная структура, ее корпоративность, значительно сильнее
государственной. Внутриплеменные связи между ливийской и египетской частями
племени Убейд позволяли командованию получать практически полную информацию о
том, что происходит на территории племени, а именно на ней расположились
мятежники. Само племя отрицательно относилось к оппозиции и к идее вторжения по
нескольким причинам, в том числе и по религиозным. Поэтому, по просьбе
командующего и члена племени Убейд, шейха района Абу Хаджар, генерала Салеха, и
по прямому указанию самого шейха шейхов племени Убейд, египетская часть племени
вела активную разведку в среде мятежников.
В январе 1989 года поступили тревожные сообщения
– в Египет прибыл лидер вооруженной оппозиции полковник Халифа, а с ним – около
3 тысяч бывших ливийских военнослужащих, освобожденных из плена в Чаде. И
приток подкреплений к мятежникам не иссякал. Полковник Халифа сразу же после
прибытия начал активную подготовку к вторжению. У нас на эту новость
отреагировали сразу – все штабы ушли под землю, в бункеры, части ПВО переведены
в полную боевую готовность, а вот армия…
После отъезда Королева номинальным старшим
группы стал подполковник Бандура, артиллерист-самоходчик. Веселый, заводной, он
предпочитал работать руками – починить что-нибудь, яму выкопать, а потом
закопать, а если думать о чем-то, то только о решении задач на поражение
противника огнем артиллерии, получалось это у него просто здорово. Все
остальные «думы» он оставлял начальству. Поэтому он легко принял как факт мою
«советническую» должность при нем. Работать с ним было очень легко, легкий на
подъем, он срывался с места по первому сигналу.
Я посвятил его в свои «думы» об обстановке и о
нашей главной с ним задаче – заставить командование округом задержать
противника на 10-12 часов дабы мы имели возможность смыться. Он оценил
серьезность угрозы и до самого его
отъезда в конце февраля, мы с ним работали в паре, составив «идеальную
команду». Для начала я «поставил» ему задачу привести в готовность
артиллерийский дивизион
Из них особо остро стояли две – отсутствие
аккумуляторов на машинах и отсутствие личного состава. Бандура с присущей ему
энергией и напором буквально за сутки организовал в дивизионе мастерскую по
ремонту и зарядке аккумуляторов, которая работала круглосуточно (!!! Не
забывай, мы работали с арабами, да еще в условиях жесточайшего дефицита людей!)
А вот с личным составом было сложнее.
Я обратился к своей уникальной картотеке,
которая выдала мне данные о двух аналогичных дивизионах, один в г. Дерна,
другой в районе Шахат. Оба укомплектованы личным составом примерно на 30%. Если
их добавить к нашему (а у нас людей было 25% от штата), то можно сформировать
вполне полноценный дивизион. И я поехал к командующему.
Нашел я его в бункере штаба округа. Принял он
меня сразу, хотя в кабинете уже сидели начальник штаба округа, начальник
оперативного отдела и командир бригады «Джаля» (135 мпбр).
Я доложил командующему о нашей с Бандурой
самодеятельности. Первым отреагировал командир бригады, оно и понятно –
дивизион же его. «Что, и аккумуляторы уже завтра будут?» «Да, на первую
батарею. Можно будет выводить из ангара, обслужить и проверить все установки».
Тут вмешался командующий: «А как с боеприпасами?» «Есть полбоекомплекта на
дивизион. Остальное надо получать на
Центральном складе» Ни фига себе, -
думаю я, - Центральные склады охраняются батальоном жандармерии, а они и
холостого патрона не выдадут без разрешения своего Центрального штаба в
Триполи. Одна переписка займет дня три, не меньше. Командующий сделал себе
пометку в блокноте, пробурчав под нос: «Я сам эти займусь…»
А комбриг уже несся дальше: «На перевод людей Ваш приказ нужен, эфендум. Если Вы не
против, я сам поеду, чтоб сразу, без раскачки, забрать людей». «Хорошо.
Поезжай. Приказ будет сегодня готов, заберешь у адъютанта». Комбриг расцвел,
еще бы – пополнение как-никак. А командующий развернулся ко мне: «Владимир, вы
очень кстати начали работу с дивизионом. Но нам нужна ваша помощь и на других
участках. Сможет ли Бандура развернуть аккумуляторные мастерские в Восточном
батальоне и заодно в танковом?» «Сможет, эфендум. Особенно, если будет Ваш
приказ командирам батальонов» «И второе, очень важное. У нас на границе, в
Бардии, стоит бригада «Красной линии». Это противотанковая бригада, ПТУРСы на
машинах, на русских БРДМ. Но они все…,хм, в нерабочем состоянии. Надо перевести
их в рабочее». В голове у меня пронеслась цепочка мыслей – нужны автомобилисты
и нужны специалисты по противотанковым комплексам, нужны ремонтные летучки,
нужны запчасти к машинам, к самим комплексам... А, кстати, какие на них
комплексы-то? Спросил командующего. Тот сморщил лоб и, с трудом припоминая,
произнес: «Фаланга, Фагот, Конкурс… Я правильно сказал?» «Правильно, чисто
по-русски… Я думаю взять одного автомобилиста и одного специалиста по ПТУР из
пехотой школе в Дерне. И еще пару-тройку человек у чехов, в Центральных
бронетанковых мастерских. Только нужен Ваш приказ…» Командующий широко
улыбнулся и сказал: «А как же без приказа? Будет приказ. Сам поедешь?» «Да, с
Бандурой. Только сначала мы завтра проскочим в Бардию, посмотрим технику, чтобы
знать, что ремонтникам брать с собой. Только, эфендум…» «Знаю, знаю, приказ
нужен…» Он вызвал адъютанта и приказал ему немедленно подготовить приказ на
меня и на Бандуру для комбрига «Красной Линии» на допуск к инспекции всей
техники и боеприпасов. Адъютант записал, пошел на выход, но командующий его
остановил: «Сделай на Владимира таарифу с правом доступа во все без исключения части округа и
подчиненные ему учреждения. Сегодня же». Потом, обратился ко мне: «Давай,
забирай приказы, завтра таарифа будет готова и с Богом». (Таарифа –
своего рода идентификационная карточка с определением полномочий. В моей было
записано: «Право доступа во все воинские части и учреждения. Командирам и всем
военнослужащим - оказывать любую затребованную помощь». Я потом по ней все
вещевые склады в округе пограбил, никто не возражал, не отказал. И кормили, и
заправляли, и одевали, одним словом, хороший документ…)
На следующий день, ранним утром, мы с Бандурой оседлали
«Лендровер» и рванули в Бардию, куда прибыли часа через полтора. Командир
бригады, предупрежденный накануне штабом округа, уже ждал нас. Молодой
полковник встретил нас радостно, как никак помощь приехала. По штату в бригаде
числится 60 машин, реально – 40, остальные в Центральных ремонтных мастерских,
забрали полгода назад, вернут через год-два. Из 40 оставшихся машин на ходу только
2. Основные проблемы с самой машиной, а с комплексами гораздо лучше – в рабочем
состоянии 28. Это уже радовало, ибо машину починить легче, чем комплекс. С
боеприпасами тоже неплохо – полный боекомплект на 60 машин. Людей мало – 40
человек, из них водителей 10, операторов ПТУР- 12, остальные – писари, повара,
охрана. Бандура, уже по инерции, тотчас же отдал приказ (во вкус вошел!) –
немедленно начать развертывание аккумуляторной мастерской, указал, что надо
подготовить, а через день-два он сам подъедет, чтоб провести занятия с
аккумуляторщиками, которых должно быть хотя бы двое. Командир бригады заверил, что все будет
сделано, и мы пошли вместе с ним в ангары смотреть технику.
Ангары были открытые, то есть без стен, одна крыша
на столбах, поэтому техника выглядела печально – вся в пыли, в песке, краска
местами облезла. Да, на параде такую не увидишь… Потом, по уже отработанной
нами методике, Бандура начал инспектировать каждую машину, а я вести записи.
Это был поверхностный осмотр, а не дефектация, ее сделают уже специалисты
ремонтники, нас интересовало общее состоянии и укомплектованность машин – всюду
умельцы что-нибудь да снимут, какую-либо деталь или прибор, или весь инструмент
унесут. Попутно командир бригады давал пояснения по каждой машине, радовало,
что он знает все об их состоянии. Список потребных запчастей был большой, но не
угрожающий, и я надеялся, что все мы достанем.
В ходе осмотра выяснилось, что бригада
укомплектована разными комплексами собирали их, наверное, по всей Ливии. 22 машины – БРДМ-2 9П148 с
комплексом, позволяющим применять два ПТУРА – «Фагот» и «Конкурс», они были
самыми последними и самыми лучшими машинами этого класса. 12 машин – БРДМ-2
9П124 «Фаланга» и остальные 6 машин с добрыми старыми «Малютками», БРДМ-2
9П122. В чем разница между ними
объяснять не буду, в справочники можно заглянуть, если заинтересует. Главное
то, что все они обеспечивают достаточное надежное поражение целей на дальности
до
Район Бардии очень интересен. Сам городок или,
точнее, деревня, расположен на высоком обрывистом берегу. К югу идет дорога к
египетской границе, при этом она пересекает несколько глубоких оврагов,
своеобразных каньонов, которые невозможно обойти ни справа, ни слева. Если
прикрыть ПТУРсами мосты через эти овраги, то ни одна машина не пройдет… Я все
еще надеялся, что египтяне и сами не пойдут и не дадут мятежникам танки, но
лучше исходить из худшего варианта. Ближе к границе, где дорога идет под уклон,
спускаясь серпантином к морю, к городку Сиди Баррани (он уже на египетской
территории), стоит знаменитый Форт Капуццо, который за два года боевых действий
в 1941-1942 гг. 9 (девять) раз переходил из рук в руки, ибо обойти его было
невозможно, он запирал дорогу наглухо, значит, и сейчас он нам пригодится.
Кстати, надо взять на заметку, что с военной точки зрения этот район изучен
досконально обеими сторонами.
Мы говорили об этом с командиром бригады за
обедом, который он устроил нам в своем штабе. Я его сразу предупредил, что в
тактику действий бригады «Красной линии» мы влезать не будем, чем его заметно
опечалил. Но рекомендации наших специалистов мы, конечно же, представим
командующему округа, в том числе и рекомендацию о выделении пехотного
прикрытия, иначе все машины сожгут быстро. Это мое заявление, как и обещание
помочь с личным составом, водителями и обученными операторами, заметно улучшило
настроение молодого полковника. Расстались мы друзьями, он пригласил нас
приезжать к нему на рыбалку, чем я и пользовался потом два года, даже после
расформирования бригады.
Возвращаясь в Тобрук, я пытался привести в порядок
наши планы. Громко сказано – «планы», просто кое-какие мысли в голове бродят.
Пока не сделано ничего, а наша самодеятельность, поддержанная, правда,
командованием, больше напоминала мне судорожные телодвижения… Но все-таки, что
мы имеем? Задача – задержать противника на 10-12 часов. Уяснили – не разгром
противника, это задача округа, а именно наша. Артиллерийский дивизион в
Тобруке и пара десятков машин в Бардии это неплохо, но они не решат проблемы.
БРДМ не могут стрелять по пехоте, это противотанковое средство, значит, их надо
прикрыть пехотой, иначе вся работа будет бесполезной. Хорошо бы им еще танковую
роту придать… И нет данных по силам противника
– пойдут ли вместе с мятежниками египтяне или нет. И вообще, мы сейчас пытаемся
латать дыры ливийского одеяла, в ожидании вторжения. А если мятежники, увидев
наши приготовления, пойдут южнее, через пустыню? Там вообще нет ничего, кроме
минных полей и слабеньких экипажей 7-й пустынной бригады. И все-таки, если они
пойдут через пустыню, то мы уже выиграем время…
Если конечно ж, справимся с десантами…
Стоп! Что-то в моих мыслях меня зацепило, какая-то
идея, одно слово… Мне показалось, что я нашел ключ к решению проблемы, но тут
же потерял его. Вновь и вновь перебирая заново свои рассуждения, я все-таки
отыскал это слово и был ошеломлен гениальной простотой решения. Все гениальное
просто, да-с, на то он и гений, чтобы находить простые решения. Мы идем в
хвосте событий, ожидая вторжения, пытаясь отразить наступление десятикратно
превосходящего противника, латая одеяло, состоящее из одних только дыр. Война -
это не только столкновение брони со снарядом, это, прежде всего, соревнование
людей, борьба интеллектов. Надо играть на опережение противника, вносить
сумятицу в его умы, дезориентировать его. И ключевое слово в моих рассуждениях
было слово «увидев» во фразе «А если мятежники, увидев наши
приготовления…». Надо дать им такую возможность. Пусть видят! Надо соединить дезориентацию
с дезинформацией, подкрепив их демонстрацией силы.
Я попросил Володю Бандуру сразу же, не заезжая
домой, поехать к командующему. Время было уже не рабочее, скорее всего, он был
у себя на вилле. Так оно и оказалось. Бандура, впервые попав в дом
командующего, вел себя скованно, но быстро оттаял, встретив добродушный
гостеприимный прием со стороны хозяина. Мы сидели в библиотеке, пили
великолепный кофе и докладывали результаты поездки в Бардию. Постепенно я
перешел к главным вопросам.
«Эфендум,- начал я свою диверсию, - местность в
Бардии, на границе и в Тобруке изучена военными досконально. И я уверен, что
Вы, работая над трудами по истории, по Роммелю, не раз побывали во всех ключевых местах и знаете ее лучше,
чем кто-либо другой. Более того, изучая тактику Роммеля, Вы, как не раз
упоминалось Вами в наших беседах, прониклись, пропитались его тактическими
идеями и замыслами, увидели ошибки обороняющихся или наступающих англичан.
Сейчас сложилась ситуации, в которой ничего нового выдумать невозможно, если
события развернутся, то они пойдут по старым, роммелевским, сценариям.. С
некоторыми коррективами, конечно, например, с вертолетными десантами, но в
принципе все будет так, как было. Также, как было летом 1977 года. Другими
словами, эфендум, Вы – наше секретное оружие, у противника таких знаний нет, и
он обязательно станет делать ошибки, которыми мы воспользуемся. Вы должны
стать нашим Роммелем!».
Генерал Салех был историк, но он не был кабинетным
ученым. Он служил в войсках, участвовал в ливийско-египетской войне в июле
«Роммеля называли «лисом пустыни» за умение
дезориентировать противника, ввести его в заблуждение, умение эффективно
использовать пространство и наносить удар там, где его совсем не ждут.
Численное превосходства всегда было у его противника, но он всегда его бил. У
нас сегодня сложилась такая же ситуация – противник нас превосходит числом, но
не умением, не организацией! Надо вводить его в заблуждение. Наверняка у
мятежников есть свои люди здесь, в Тобруке. Надо это использовать в наших
интересах.» Генерал слушал внимательно, изредка кивая головой, соглашаясь с
моими словами.
«Предлагаю, во-первых, уже завтра или послезавтра направить в Бардию пехотное прикрытие, роту на БМП, хорошо бы еще и роту танков… Продемонстрировать их, чтобы египтяне видели, затем спрятать на позициях. Реальных позициях. Но этого мало. Именовать их надо не ротами, а батальонами, слухи пойдут, до кого надо дойдут. Бардию и примыкающий к границе район назвать громко, например. «особый укрепрайон», назначив его командиром грамотного известного всем офицера. Во-вторых, обманывать противника надо громко. Поэтому предлагаю затребовать в подчинение округа хотя бы эскадрилью вертолетов Ми-35, что стоят без дела в Мартубе. Поставить им задачу – облет границы, хотя бы километров на сто к югу, тесное взаимодействие с экипажами 7-й пустынной бригады, создать для них площадку в Бардии. Египтяне должны их видеть ежедневно. А заодно мы реально укрепим оборону все погранполосы. В-третьих…» Генерал внезапно прервал меня, встал, подошел к рабочему столу, взял блокнот, карандаш, вернулся на место и стал записывать, что-то бормоча себе под нос. Бандура, воспользовавшись паузой, прошептал: «Ну ты даешь! Ты и генералам задачи ставишь, не только мне?» Я также шепотом ответил ему: «Да он все это знает, все это лежит на поверхности, но его надо подтолкнуть… Арабы вообще лишены… как бы это сказать понятнее… Лишены полета мысли, фантазии, что ли. Ну вот, например, помнишь, мы меняли заднюю заглушку на двигателе в «Лендровере»? Подобраться к ней невозможно, нужно двигатель снимать. А ты как сделал? Прорубил в кор
Комментарии