Дневники

К концу декабря русских на рынке значительно поубавилось, что сильно напугало торгующих там китайцев. Один за другим стали подходить ко мне за разъяснениями, пытаясь связывать это с Рождеством 25 декабря. Мне пришлось объяснить им, что наше православное Рождество будет еще позже, поэтому вряд ли этот спад вызван праздником, скорее наоборот, к новогодним праздникам должны покупать больше, и что, видимо, есть какие-то другие причины. У моих хозяев залежалось большое количество товара, и они понемногу стали его спихивать, даже сбрасывая цену.

Уже почти очистили склад. И вдруг наших челноков как прорвало: москвичи, новосибирцы, украинцы, белорусы, литовцы, поляки, жители других стран и городов стали буквально из рук вырывать последнее и требовать все больше, тем более что срок их «туристических» путевок ограничен по времени. Как оказалось, наши кофты с похолоданием пошли в русских городах на «Ура!». «Челноки» уже с раннего утра или прямо с самолета приезжали к нашей торговой точке, требуя товар:

 –  Давай! Давай! Давай! Давай больше!

Ребята заметались, но доставить с фабрики сразу большую партию было почти невозможно даже самолетом. Я пытался уговаривать одних, убеждать других, доказывать третьим и упрашивать четвертых. Но все было бесполезно, потому что, как оказалось, такого количества не было даже на фабрике. Цены полезли вверх. Но и это не останавливало желающих. Авторитет моих дунгуанцев на рынке резко возрос. К ребятам, видимо, удивленный такой прытью с количеством заказов, сначала вынужден был прилететь заместитель директора фабрики, а затем и сам директор. Потом прислали в помощь еще двоих рабочих. Кое-кто стал напрямую связывать популярность этого товара с моей работой. И хозяева теперь держались за меня двумя руками.

Стали отпускать товар прямо со склада, не завозя в лавку. А через некоторое время даже прямо с машин, которые приходили с товаром только рано утром, потому что въезд грузовому транспорту в город разрешен только ночью.

Почувствовав прибыль, стали прибегать китайцы-перекупщики, которые, естественно, цены на товар повышали. Узнав об этом, «челноки», покупавшие товар у нас, к такому делу отнеслись с еще большим возмущением, ведь таким образом товар попадал к их конкурентам и даже быстрее, чем к ним. Пришлось разъяснять ситуацию своим хозяевам, что так поступать небезопасно, можно вызвать очень неприятные скандалы. Но трудно убедить людей, когда дело касается возможности получить легкую прибыль.

Дело у машин дошло до мордобоя, ведь русские иначе не могут. Мои маленькие худенькие мальчишки-хозяева были страшно напуганы такими грозными потасовками. Они стали платить мне больше и стали умолять меня приезжать в это время нездорового ажиотажа каждый день ни свет ни заря прямо к приезду машин, чтобы как-то уладить конфликты между покупателями из разных мест не только России, но и всего СНГ, которые, казалось, совсем с ума посходили. Странно, но утверждение, что «ученье свет, а не ученье - чуть свет и на рaботу» стало действовать и в отношении меня, хотя я исправно учился всю жизнь.Приходилось выезжать на своем велосипеде с рассветом, или же вообще оставаться ночевать вместе со своими ребятами в той квартире, которую они снимали в Пекине и где спали на двухъярусных кроватях почти без постелей с одними одеялами.Мне с большим трудом все-таки удавалось установить очередь по предварительной записи и заставить горячих парней и не менее горячих дамочек слушаться. Угрожать я им мог очень просто:

      - Не будете выполнять мои требования – не получите ничего!

      Некоторым приходилось уезжать домой, так и не дождавшись выполнения заказа, поэтому они просили меня отправить им товар позже. Но я не мог брать чужие деньги в таком огромном количестве, ведь за один приезд они привозили сотни тысяч долларов. И это было только у одного продавца и одного покупателя. Какие же деньги приезжали сюда из нашей обдираемой страны?

      Вскоре это стало видно. Потому что именно китайское правительство тоже заинтересовалось, наконец, всеми этими делами и стало использовать получаемые деньги по назначению, то есть для строительства новых зданий во всем этом районе, для перепланировки рынка, ликвидации стихийного рынка и перевода его на более-менее цивилизованную основу оптового рынка. Но это все пришло позднее...

        В наши страны этот товар шел, не учтенный никакими таможнями, по так называемым «серым» или даже «черным» каналам, поскольку весь навар за доставку и растамаживание уходил мафиозным структурам государственных чиновников, которые в отличие от известного героя Ф.Луспекаева «мзду брали» и немалую, а государству шли жалкие гроши.

                    Китайский самовар для приготовления не чая, а мяса с овощами

           Я опасался, понимая, что этот всплеск интереса вызван лишь Новым годом, и скоро может пройти совсем. Но мои опасения оказались напрасными, для бизнеса и праздники не помеха, после Нового года торговля возобновилась с еще большей активностью. Наиболее продвинутые поняли, что твердый заказ, который можно сделать через меня, пусть даже чуть дороже, будет им выгодней, чтобы не приезжать к пустому прилавку.

           Первыми это сделали литовцы, заказавшие огромную партию. Это уже была более серьезная работа, потому что, приняв заказ, надо было его выполнить, а обязательность для китайцев оказалась совсем не обязательной. Единственным человеком, который мог гарантировать им выполнение заказа, оказался именно я, и крайним за все неудачи любой стороны становился тоже я.

            Вот, наконец, приезжает Болеслава из Литвы, я радостно улыбаюсь ей, зная, что обо всем было договорено заранее и что товар по ее заказу исправно поступал к нам на склад, а мне рабочие вдруг отвечают, что ее товар уже продан. Им ведь без разницы, кому продавать, лишь бы получить прибыль. Болеслава, которая раньше приезжала с партнером, зная о предварительном заказе, на этот раз специально приехала одна. Явно не ожидая такой подлости, она была совершенно убита, ведь ей таким образом сорвали отнюдь не копеечную поездку. Вот тут я рассвирепел. Я высказал хозяину все, что я думаю о нем и о его бизнесе. Сказал, что если они будут так делать, то я вообще с ними работать не буду. Ребята, притихнув, молча, слушали мою гневную отповедь, весь наш торговый закуток был шокирован таким поведением наемного переводчика, но меня прорвало. Я пытался объяснить бестолковым китайцам, которые свою сиюминутную выгоду, конечно, получили, но явно теряли крупного клиента. Хозяин Лян пытался извиняться и старался набрать за несколько дней хоть какое-то количество необходимых кофт, но всего заказа набрать уже было невозможно. Мальчишки-рабочие потом еще долго со смехом вспоминали о моем возмущении, но мне было совсем не до смеха, ведь люди верили моим словам, а я бросать слова на ветер не привык. Мой менталитет сильно отличался от китайского.

          После этого разговора некоторое время китайцы четко выполняли полученные мною по телефону заказы. Перед своим приездом в Пекин торговцы из Москвы тоже стали звонить мне в общежитие, чтобы заказать определенную партию. В этом было значительное усовершенствование работы, поскольку в этом случае они могли не покупать все подряд, а заказать определенные модели по своему усмотрению, в зависимости от конъюнктуры своего рынка. Их заказы я передавал хозяевам, но те никак не могли понять обязательности исполнения таких заказов: то не обеспечат нужный цвет, то не обеспечат нужные модели. Попытки объяснить им ситуацию стали вызывать негативную ответную реакцию. Хозяин Лян даже вспылил, после моего очередного возмущения:

      - Наш товар, что хотим, то и делаем, кому хотим, тому и продаем. А если ваши клиенты не приедут, что мы будем делать?

      Трудно было что-либо ответить на это, тем более, что такие примеры тоже были, но, как правило, с заказами небольших клиентов, а китайцы боялись, что такое затоваривание может произойти и с большей партией. А вот наши конкуренты из Тяньцзиня этого не испугались и в дальнейшем вышли на весьма высокий уровень продаж такого же товара, открыли сеть магазинов и стали основными поставщиками на рынке, отобрав часть покупателей и у нас.

Глава 12. Хождение по мукам.

После той работы в «Алтурсе» мне пришлось вернуться к своему разбитому корыту, то есть продолжить работу на рынке у прежних хозяев, с которыми, к счастью, не успел разорвать отношения. Сидеть зимой в большие морозы и сильные ветры на вольном воздухе, когда создавалась обстановка нетерпимости ко всем проявлениям «буржузного» воспитания, было не очень приятно. Китайцы-южане, не привыкшие к таким холодам, натягивали на себя из одежды все, что только можно, и сидели хмурые. Ситуация чуть менялась, когда прибывал очередной поток покупателей.

Однажды у нашей лавки нечаянно споткнулась русская девушка. Маявшись целый день от безделья, я уже научился не очень-то обращать внимание на проходящих, но тут не удержался:

      - Осторожнее, девушка! Но раз уж вы здесь споткнулись, то не проходите мимо!

      Девушка остановилась и стала оглядывать наш товар.

      - Очень красивая! – заметил по-китайски сидящий рядом со мной Алун, один из моих молодых ребят.

       Я молча кивнул головой. Это было действительно так: небольшого роста, стройная, лет двадцати с небольшим, с очень правильными чертами лица, живыми глазами, она привлекала внимание не только китайцев. Даже русские, проходившие мимо, останавливали на ней взгляд, поскольку девушка отличалась от общей массы даже наших соотечественников.

       Я перевел ей слова Алуна. Она сначала не обратила на мои слова никакого внимания, явно принимая их за очередное приставание, к которым она, наверно, привыкла, но потом вдруг улыбнулась:

      - А вы понимаете их язык?

      - Да что-то вроде этого, – попытался кокетничать я.

      - Вы что здесь живете?

       Пришлось коротко объяснить, что к чему и почему. Ребенок искренне заинтересовался и удивился, что мне безвыездно приходится жить здесь, среди китайцев, без семьи целый год. В ее голосе явно чувствовалось некоторое потрясение. Во время нашего разговора подошел ее спутник, высокий молодой человек, крепкого телосложения в голубой десантной тельняшке, выглядывающей из разреза куртки. Он тоже вступил в наш разговор и как бы вскользь заметил:

      - А я ведь тоже когда-то начинал изучать китайский язык, – потом внимательно посмотрел на меня и продолжил: – Вы случайно не были в Н-ске?

      - Случайно бывал, – улыбнулся я. – А когда ты там учился?

      - В 1981 - 82 годах.

      - Тогда мы с тобой, вероятно, встречались, – подтвердил я.

      - Извините, а как ваша фамилия?

      И когда услышал ответ, расплылся в улыбке:

      - Как же, как же, ведь мы занимались по вашему учебнику. Учебник, кстати, был нарасхват среди наших ребят.

      У Оксаны, так звали девушку, от услышанного глаза уже были по пятаку, если не больше. Познакомились. Из дальнейшего разговора выяснилось, что они бортпроводники самолета Минск - Пекин.

      Поговорив еще немного, они тепло распрощались со мной и отправились дальше по своим делам. После таких моментов у многих русских людей, обладающих какими-либо талантами, которые по каким-то причинам так и остались невостребованными обществом, начинается депрессия или длительный запой.

       Но этим дело не кончилось, поскольку на следующий день сияющая Оксана опять влетела в нашу лавку. И довольная тем, что застала меня на месте, уселась на коробку с товаром и заявила, что нуждается в моей помощи.

       - Здравствуйте! Как хорошо, что я вас застала! Вы знаете, я вчера купила лекарство, но понять ничего не могу и не знаю, насколько оно реально может помочь.

       - Давай посмотрим твое лекарство.

       - Ой, а я не взяла с собой ни лекарство, ни коробки.

       - Милая моя, а как же мы сможем разобраться в том, чего нет?

       - Мы начали выяснять, что это за лекарство, привлекли к нашему разговору моих мальчишек, и кое-как удалось что-то выяснить и помочь. Подошедший Володя был уже в новом, явно только что купленном пуховике. Уходя, Оксана высказала мысль, которая еще раньше пришла мне в голову, да неудобно было спросить.

       - Давайте мы возьмем с собой, а потом отправим вам домой какую-нибудь посылочку.

       - Что ж, это было бы очень кстати, поскольку скоро день рождения дочки.

       - Ну, так мы завтра зайдем.

       - Договорились.

       Утром она забежала за посылкой и заторопилась, их самолет улетал днем. Расставались мы со слезами на глазах.

       Факт, конечно, примечательный, хотя уже и до этого были прецеденты. Однажды в посольстве незалежной державы за мной вдруг увязался 3-й советник посольства. Сережа в его цветущем – лет 25-26 – возрасте явно не случайно оказался в Пекине в этом звании. И после короткого разговора выяснилось, что он тоже выпускник именно этого ввуза и тоже знает меня по моему учебнику, хотя учился там позднее, когда меня там уже не было. Когда я в 1983 году уезжал оттуда, курсанты моей группы, от кого-то узнавшие о времени моего отъезда, в тот вечер пришли прямо на вокзал проводить меня и подарили на память книгу. Тогда я был слегка растроган таким проявлением чуткости со стороны совсем не сентиментальных парней, но лишь через несколько лет обратил внимание на весьма серьезное название книги, предвосхитившей мою дальнейшую жизнь. Это была книга А.Толстого «Хождение по мукам».

        Через некоторое время мне удалось таким же чудесным образом пристроить еще одну посылочку, которую я собрал уже давно и которая не давала мне покоя уже целый месяц. Очень уже хотелось сделать подарок своим детям к Новому году. А было это так. Однажды все у той же лавки я увидел, как какой-то «командир» в летной куртке пытается объясниться с китайцами, и подошел помочь. Во время разговора выяснил, что тот из Киева. Дальше все было уже делом техники, и летун согласился прихватить небольшую посылку. Потом он еще несколько раз подходил за помощью, так что, можно сказать, сделка состоялась на обоюдовыгодных условиях.

         Вечером я уже подъезжал в гостиницу, где они квартировали. Он деловито проверил все содержимое, даже заглянул во все отделения чудесного школьного пенала, который я купил дочке. Но я не обиделся – все правильно, тем более что меня он совершенно не знает, а безопасность полетов превыше всего. О возможности передачи таким образом наркотиков я даже не подумал, в то время торговля этим зельем еще не была столь активной.

         С отправкой еще одного письма получилось значительно смешнее. Две молодые женщины, приехавшие из Новосибирска, узнав о том, что я уже давно не получаю писем из дома и даже не знаю, получают ли там мои письма, выказали согласие отправить мое письмо. А одна даже предложила:

        - А у вас дома есть телефон? Давайте я позвоню вам домой. А потом мы через две недели приедем, я вам расскажу.

        - Это, действительно, хорошая мысль, – обрадовался было и я.

        - Хорошенькое дельце, – ехидно заметила ее подруга, – звонит незнакомая женщина из Новосибирска и выясняет, почему одинокому мужчине в Пекине не пишут письма. Вы вообще что-нибудь соображаете?

         И мы дружно рассмеялись, уяснив комичность этой ситуации.

       - Ничего, я объясню нормально, так что не беспокойтесь.

       - Ну, хорошо, – и я дал ей свой киевский телефон.

       Позднее я узнал, что она действительно позвонила и выяснила, что все дома нормально. С ними я постоянно передавал письма в Россию, которые дома получали регулярно и довольно скоро. А вот от матери письма по международной почте идут чуть не по месяцу. Да, что-то не все ладно в нашем королевстве. Опять в России прошли какие-то выборы. Больше всех голосов получила партия Жириновского. Любит пошутить русский народ. Господи, что же будет с этой Россией?

В первые дни мы со своими южанами активно общались по обычным в таких случаях вопросам общего знакомства. Конечно, их очень интересовал этот пожилой иностранец, да еще и знающий китайский язык. Особенно непонятны были причины, побудившие русского профессора, звание которого по китайским нормам котируется очень высоко, пойти работать простым переводчиком. Что я мог им ответить? Делать хорошую мину при явно плохой игре было совсем несуразно, поэтому говорил так, как есть на самом деле. Говорил о ситуации в стране, о сумасшедшем решении негодяев разорвать страну в клочья, о тяжелом экономическом кризисе, в который бросили страну эти горе-правители, о трудностях жизни, с которыми вдруг встретились жители некогда могучей процветающей державы, привыкшие совсем к другой жизни и поэтому совсем не понимающие, кто и зачем творит эти преступления. Я был твердо уверен, что вскоре народ, наконец, поймет, что его здорово надурили с так называемой «демократией» и продолжают обманывать в настоящее время, а значит, на следующих выборах алкоголик Ельцин полетит с треском. Время показало, что я ошибался: захватившим власть подлецам удалось обмануть народ еще раз или, что, скорее всего, фальсифицировать итоги выборов.

Разговаривал я и с окружавшими нашу палатку другими торговцами. Их, помимо всего прочего, интересовала зарплата, которую я получал в Киеве, сколько я получаю здесь в университете в качестве стажера высшей категории, и сколько платит мне хозяин этой лавки. Приходилось отшучиваться, потому что с самого начала заметил некоторое напряжение между моими гуандунцами и другими китайцами, особенно пекинцами, которые явно завидовали их успехам в торговле. Я же в свою очередь интересовался их жизнью, но мой хозяин был недоволен, если я долго разговаривал с другими. Видимо, опасался, что кто-то меня может переманить к себе.

Рядом торговала молодая девушка, почти девочка по имени Сяо Дин, которую отправили из деревни на заработки в Пекин к своему дяде. Дома остались еще два брата и сестра. Сяо Дин не закончила даже начальную школу, во всяком случае я убедился в том, что иероглифов она не знает, писать не может. Положение у нее было абсолютно безвыходное. Ее дядька покупал у частников плюшевые юбки, а она сидела на холоде и продавала. Как она живет, представить было трудно, но судя по тому, что у нее постоянно болела голова, был очень бледный вид, было понятно, что у нее низкое давление. Явно от недоедания. Однажды она пришла с выбитыми зубами, объяснив это тем, что потеряла сознание, упала, разбила подбородок, но что самое страшное выбила несколько зубов. Зная простые нравы в китайских семьях, можно было в этом усомниться, но не будешь же распрашивать девочку. Я посоветовал ей сходить в поликлинику и сделать зубы. Через несколько дней она прибежала очень довольная и стала показывать мне, что она теперь снова красивая.

Да и у двоих моих ребят, которые являются наемными рабочими, тоже перспектива не сладкая. Хотя они здесь работают по знакомству и зарплатой довольны. А-лун, высокий, красивый и хорошо воспитанный парень был сыном педагогов, но учиться после средней школы дальше не стал. Его сестра удачно вышла замуж, поэтому зять пристроел парня для работы в Пекине. Но дальше у него не было никаких перспектив: для того чтобы начать свой бизнес, надо чтобы кто-то помогал, как молодым хозяевам нашей лавки.

Мои же личные финансовые дела резко пошли в гору, и я наконец-то перестал ощущать дискомфорт, связанный с хроническим безденежьем.

Наши «челноки» вели себя на рынке по-разному, но большей частью очень некрасиво, иногда, можно сказать, по-хамски вызывающе. Чаще всего выказывали недоверчивость, поскольку из-за незнания языка и неумения объясниться не могли понять продавцов. Часто раздражались и вовсю матерились, хотя и знали, что их никто не понимает, но поскольку это делается очень эмоционально и в определенной ситуации, то китайцы догадывались, и вскоре многие, особенно рабочие на складах, уже стали активно повторять и применять соответствующие бранные выражения на русском языке.

 «Челноки» бывали несколько удивлены присутствием белого человека в китайской лавке. Иногда принимали меня за одного из себе подобных, что поначалу приводило к недоразумениям. Не скажу, что и мне такое общение доставляло массу удовольствия, но среди них были и вполне порядочные люди, часто с высшим образованием, которых «недостройка» тоже толкнула в рынок. Эти люди бывали рады, что хоть кто-то может как-то свести их с китайцами, что хоть кому-то можно объяснить, что им надо, иногда даже рассыпались в благодарностях, спрашивали, не нужно ли чего привести из России в следующий свой приезд. Но что можно привезти? Разве что буханку черного хлеба или хохляцкий наркотик – шматок копченого сала, поэтому в то время чаще всего просил российские конверты, а потом просил отправить письма – получалось намного быстрее и надежнее, ведь посланные из Китая официальным путем письма шли по месяцу, а иногда вообще не доходили.

Правда, и при такой отправке бывали срывы. Осуществив несколько раз такую удачную отправку писем, решил испытать судьбу, посылая домой даже небольшие посылочки с мелкими подарками. Но однажды отправил такую бандерольку, а... она ушла куда-то не туда, и шустрая дамочка, которая взялась выполнить эту передачу, после этого у нашей лавки не появлялась. Что поделать – рынок, а соответственно, и люди рыночные. Бывали случаи, когда кто-то оговаривал при покупке одну сумму, забирал товар, но, не дождавшись окончательного расчета, бросал деньги продавцам и убегал, а потом выяснялось, что денег недостаточно. Мелочи, конечно, но очень уж дикие. «Челноки» иногда даже воровали товар друг у друга во время упаковки: присваивали уже упакованные и подготовленные к отправке мешки. Просто ставили на чужой баул свой индекс и... поминай, как звали.

Было много случаев жульничества и среди китайцев: принимали заказ, брали залог, иногда довольно приличную сумму, а когда человек приходил за товаром, лавка оказывалась закрытой, и никто из соседей ничего не знал. Психологический расчет у такого рода мошенников был очень верный: «челноки» приезжают на короткий срок, китайцы для них на одно лицо, поэтому в следующий раз они даже признать виновного не смогут. После этого обиженные прибегали ко мне за помощью. Мы шли к дежурному, который был на каждом участке-кооперативе, но и тот, как правило, мало чем мог помочь. Бывали случаи, когда рикша, погрузив товар какого-либо незадачливого русского торговца, быстро увозил его в неизвестном направлении, естественно, безвозвратно.

На рынке активно работали мелкие воришки-карманники и щипачи, иногда разрезали женские сумки, а иногда просто выхватывали сумки из рук ошарашенных людей и быстро скрывались. Нечестные рабочие-грузчики ловили момент у зазевавшихся во время упаковки.

Были случаи вооруженных ограблений в узких хутунах (переулках) или даже в женских туалетах. Народ постепенно становился осторожнее, с собой стали брать меньше денег, чтобы сначала заказать товар, а затем расплатиться уже на складе, куда продавец доставлял товар. Официальные власти знали о творящихся безобразиях, но до поры до времени никак не реагировали, резонно считая это личным делом каждого. Один китайский профессор-руссист, вышедший на пенсию, который, как и многие подобные ему, тоже подрабатывал здесь переводами, переживая за авторитет своего государства, как-то чистосердечно признался мне, что здесь много беспорядка:

      - Вы знаете, я уже написал докладную записку своему начальству обо всем, что здесь происходит, чтобы были приняты меры

      У меня чуть челюсть не отвисла от такого чистосердечного признания. Просто пошел и настучал. Но, как оказалось, я напрасно удивлялся, это здесь в порядке вещей повсеместно.

Глава 10. Рынок Ябаолу.

Но у меня не было времени ждать, когда она что-нибудь придумает. Работа была нужна мне сейчас и сразу, поэтому во время очередной встречи со своими киевскими ученицами, которые за год так обвыклись в Пекине, что даже успевали подработать между занятиями, пришлось поплакаться даже им. Те студенты, кто учился здесь уже несколько лет, как правило, уже на следующий год находили различные подработки: участие в киномассовках, участие в съемках рекламы, работа в качестве переводчиков на рынке, а чуть позже и в каких-то более серьезных офисах.

Наташа, одна из моих бывших студенток как-то робко, несколько стесняясь того, что она открывает свой секрет, спросила:

       - Анатолий Степанович, а не хотите ли вы поработать переводчиком на рынке, хотя бы на тот период, пока не найдете преподавательскую работу.

       Как выяснилось, она сама работала по выходным на рынке переводчицей, куда приезжали торгаши из всех без исключения бывших советских республик. Выхода не было. Как пел когда-то Высоцкий, «обложили меня, обложили, гонят весело на номера», поэтому мне пришлось принять предложение Наташи съездить на рынок Ябаолу, хотя бы познакомиться. В успех этого предприятия мне тогда слабо верилось. Ябаолу (Улица изящных драгоценностей), так называется в Пекине улица, где находится рынок, раньше имевший название «Польский», потому что находится рядом с посольством Польши, а поляки начали свой челночный бизнес немного раньше, чем русские. Теперь же этот рынок называют «Русским», потому что количество челноков из России и других бывших советских республик значительно превосходит польских. Договорились встретиться на следующий день утром у станции метро, чтобы к началу рабочего дня быть на месте.

     Я приехал чуть раньше. Наташи еще не было, и я стал на самом видном перекрестке, чтобы не пропустить ее и чтобы она могла сразу же меня увидеть среди мельтешащих вокруг китайцев. Мимо протекали толпы людей, спешащих в метро.

     Но вот среди общего медленно-спокойного потока китайских велосипедистов я вдруг заметил некоторое взвихрение. Его трудно было не заметить, поэтому не только я, но и многие другие обратили внимание на раскрасневшуюся русскую девушку с развевающейся гривой светло-рыжих волос, лихо лавирующую между китайскими велосипедистами. Наши ребята, как я успел заметить, не могут выдержать тот равномерно-монотонный ритм движения, с которым ездят неторопливые китайцы. Поэтому они постоянно вынуждены кого-то обгонять, объезжать, выезжать на проезжую часть улицы, чтобы хоть как-то ускорить свое движение вперед к назначенной цели и сократить время пути.

      Наташа еще издали заметила меня, приветливо заулыбалась и помахала рукой. Затем, резко тормознув, соскочила с велосипеда рядом со мной:

      - Извините, я немного проспала, но ничего, мы успеваем.

      Она поставила велосипед среди многих, стоявших у обочины, замкнула колеса двумя замками и энергично указала мне рукой на станцию метро:

      - Вперед!

       Метро в то время было относительно дорогим и еще не успело овладеть большими массами китайских трудящихся. Поэтому уже через полчаса мы были на противоположной стороне центра Пекина и вскоре дошли до рынка. Он представлял собой в то время не совсем среднеазиатский базар: верблюдов и ослов там уже не было, во всяком случае, четвероногих, но зато пестрел и шумел он разнообразием людей и голосов по полной программе настоящего азиатского рынка. Вдоль единственной улицы по обе стороны располагались торговые ряды, составленные в свою очередь из поперечных рядов с отдельными ячейками для каждого торгующего.

       Перед тем, как отправиться в лавку, где она сама работала, Наташа подвела меня к молодому китайцу, выглядевшему совсем мальчишкой, хотя и напускавшего на себя кучу серьезности. Понятно, для солидности. Признаться честно, вся эта затея мне лично казалась несерьезной. Наташа предупредила, что хозяин – гуандунец, то есть южанин, поэтому говорить будет трудно. Но ничего, он старался говорить медленно и четко, потому что и для него пекинский диалект тоже был почти иностранным языком. Представив меня, Наташа побежала к себе, а мы остались договариваться о некоторых условиях предстоящей работы. Ведь я не мог приходить на работу каждый день, поскольку был все-таки занят в университете, но китаец и не настаивал.

      - Приходите в любое удобное для вас время, хоть на день, хоть на полдня.

      В лавке работали три молодых парня, один главный и двое рабочих, которые продавали женские кофты из «ангорской» шерсти, как они называли. Но ангорская шерсть должна быть козьей, а на их фабрике использовали более дешевый кроличий пух. Тем не менее, их товар в зимнее время уходил очень хорошо. Преимуществом было то обстоятельство, что товар им поставляли напрямую с одной из фабрик, где руководителями были их же родственники, то есть можно было продавать по более низкой цене, чем такой же товар могли продавать перекупщики. Хозяева непременно хотели иметь русского переводчика, не без основания подозревая, что доверия к русскому со стороны наших челноков будет больше. Но потом я понял, что была и другая причина: они не хотели, чтобы переводчики-китайцы, знающие русский язык, приезжающие преимущественно с северо-востока, узнали секреты их успеха. Так я впервые столкнулся с действием конкуренции не на бумаге, а в реальной жизни. Но мне еще предстояло узнать много нового в сфере рыночного бизнеса.

       Начал я работать в воскресенье и, надо сказать, довольно успешно: было продано около трех тысяч кофт. Ребята вели себя очень скромно и сдержанно, оживляясь только при конкретной работе, очень боялись конкуренции: по одной вещи продавали очень редко, чаще всего только по моей личной просьбе; пустые коробки, в которых был упакован их товар, обязательно надрывали, чтобы другие не смогли воспользоваться торговой маркой их фабрики. Мне это показалось смешным, поскольку эти пустые коробки можно было подобрать в любом месте, на любом складе, куда увозили товар покупатели, потому что они обязательно вытаскивали кофты из коробок, чтобы упаковать в свои мешки, избегая лишнего веса. При продаже своего товара китайцам, которые просили продать им кофты, хозяева назначали более высокую цену. Это тоже своеобразная сторона торговой жизни как китайцев, так и наших.

      Наш товар брали по-разному: от 1-2 коробок, проверяя чуть ли ни каждую кофту, и до 1,5 – 2 тыс оптом, порой, не заглядывая в коробки. Вскоре стало понятно: кто-то берет товар у моих мальчишек уже не в первый раз, а кто-то уже имеет опыт быть обманутым, но сюда пришел впервые, поэтому осторожничает. Ребята работали довольно честно. Брака, действительно было мало, а если уж и попадался, не без этого, то без всяких разговоров заменяли на новую – дорожили авторитетом фирмы. Это радовало.

                                               Работа на рынке Ябаолу

       В тот день я получил 100 юаней, и это меня пока вполне устраивало.

       Не устраивало другое – собственная гордость, через которую, сжав зубы, приходилось перешагивать. Очень стыдно было представителю великого Советского Союза, офицеру, интеллигенту, преподавателю высшей школы, показывать себя таким бедным, что приходилось соглашаться на поденную работу у полуграмотных китайцев. В душе я себя успокаивал тем, что уже нет моего Советского Союза; что мой университет даже не смог оплатить мне дорогу в эту командировку, да и зарплата там оставляет желать лучшего; что кругом давно пышным цветом колосится какая-то «рыночная экономика» и каждый торгует тем, чем может. Кто-то тряпками, кто-то совестью. У меня же кроме знаний ничего не было, поэтому и приходилось торговать знаниями. Говорят, от сумы да от тюрьмы не зарекайся, в моем же случае я не разворовывал и не разбазаривал государственные богатства, не грабил своих же граждан и никого не обманывал, а зарабатывал свои деньги честным трудом, пускай даже и не очень престижным внешне. В конце концов, пусть и моему государству будет стыдно за то, что ему оказались не нужны ни мои знания, ни мой опыт. Главное при этом, как я понял, не потерять своего достоинства, не опуститься, чтобы всегда иметь возможность вернуться на круги своя.